Записки эстонского Бандеровца

Сии стишата, судя по всему, писаны не после "нескольких печенек госдепа", а после полулитры палёной "путинки", занюханной вместо закуски рукавом старой шинельки деда-вертухая. Ответом этой "поэтессе" из марьинорощинской подворотни может служить, скажем, вот это:

Снова красные флаги
Не дождутся суда.
Ветер кружит бумаги
И несет в никуда.
И круженье поземки
На исходе весны
Заметает обломки
Легендарной страны,
Где распахнуты дали
От стены до стены,
Где чеканят медали
За геройские сны,
Где для скучного цирка
Получают мандат,
Где в мундиры из цинка
Облачают солдат,
Где ведут разговоры,
Отключив телефон,
Где убийцы и воры
Формируют закон,
Где пугают с экрана
Перспективой войны,
Где могила тирана
В самом сердце страны.
Там писатели пишут,
Там стоят у станка,
Отдыхают и дышат
По указке ЦК,
Там стучат друг на друга,
Там шпионят тайком,
Об измене супруга
Там доносят в партком,
И понять уже сложно,
Кто там плох, кто хорош,
Если истина ложна,
Если истинна ложь.
Там полны арсеналы,
Там пусты закрома.
Там вожди-маргиналы,
Там сума да тюрьма.
Лагеря и Бутырка
Тем, кто лгать не смогли.
Русский мат и бутылка -
Символ этой земли.
Там всеобщее пьянство -
От столиц до станиц.
Там замкнулось пространство
Штрих-пунктиром границ.
Там зациклилось время,
Как веревка в петле...
Слишком тяжкое бремя -
Жить на этой земле.
Кто-то вспарывал вены,
Но спасали врачи,
Кто-то бился о стены,
Кто-то - шел в стукачи...
Но мутируют гены
Обреченной страны,
И, глядишь, перемены
Здесь уже не нужны,
И желанна народу,
Что не жил без ярма,
Не чужая свобода,
А родная тюрьма.
Пусть сегодня на карте
Той страны больше нет,
Пусть на банды компартий
Был наложен запрет -
Все мы родом оттуда,
И на воле - з/к,
В ожидании чуда
По решенью ЦК.
Мы отвыкли трудиться,
Мы привыкли к войне.
Черт нас дернул родиться
В обреченной стране!
В нас не свет возрожденья -
Вырожденья печать,
За ошибку рожденья
Нету сил отвечать.
Остаются на свете
Мусор, пыль и зола...
Поднимается ветер.
Опускается мгла.

(С) Юрий Нестеренко.